История появления его в нашем доме драматична. Погиб котенок, проживший у нас два месяца. Выпал из окна на кондиционеры внизу. Незаживающая рана. Вот правда. Хвала богам, что со мной в тот день племянник был, а детка была с родителями на даче. Иначе вообще можно было бы свихнуться.

Три дня проревела, потом поехала загород. Сашка, узнав о гибели котенка, всю ночь просидела на веранде, обхватив коленки ногами и что-то шептала тихонько. Как потом рассказала, просила у него прощения, что не уберегла.

Возвращаясь с дачи, доехали до метро. И тут мне ребенок решительно так говорит:

- Мусик. Вот мы вернемся, а его там нет. Не могу я так. Давай маленького возьмем, их тут много.На Щелковской действительно постоянно рядочек тетенек с котятами выстраивался.

- Хорошо. Выбирай.

Мы шли мимо очаровательных меховых комков, толстых, жизнерадостных, но детка даже не смотрела в их сторону. Вдруг резко остановилась и ткнула пальцем.

- Этого.

Дааааа… выбор был более, чем странным.

На руках у женщины с грустным лицом сидел крохотный, невероятно тощий черный котенок. Глазные яблоки не помещались в маленьком черепе и отчетливо из него выпирали, едва прикрываемые тонкими веками. Больше всего он напоминал негритенка с плаката «Голодающие дети Африки».

Выяснилось, что расставаться с ним тетеньке не очень-то и хотелось. Она рассказала, что родился котенок-негритенок 6 июня. «Пушкин, блин!» - подумалось мне.

Был он последышем в помете, самым мелким и слабым, его постоянно гнобили крепкие старшие товарищи. И тетенька теперь очень переживает, как ему там будет с чужими людьми. И чтобы мы непременно отзвонились и сообщили, как он там у нас устроился. И если что, она непременно заберет его обратно.

Детка слушала с отсутствующим видом, потом взяла у меня запрашиваемые десять рублей, сунула тетеньке, выхватила у нее извивающееся тельце и спрятала за пазухой. А тетенька еще что-то кричала нам жалобно в спину.

В маршрутке кот разорался. Орал он истошно и жалобно. Ему было страшно. Очень-очень. Детка терпеливо запихивала его поглубже, сама же смотрела в окно.

Дома она выпустила существо на пол и промаршировала с отсутствующим видом к себе. Дверь закрыла. Орущего от ужаса котенка подхватил племянник.

Тимофей (наш тогдашний кот, из-за которого и пришлось, собственно, заводить маленького, он нуждался в компаньоне) изумленно разглядывал извивающееся черное тельце. Тимоха был флегматичен, и эти вопли его напрягали.

Заглянула к детке. Она лежала на постели в позе эмбриона, отвернувшись к стене.

- Знаешь, Мусик… я поняла, что это просто другой котенок. Не тот. Не мой. А того мне никто не заменит.

Я погладила ребенка по голове, вышла, притворив тихонечко дверь.

Три дня котенок орал. Орал истошно и неутомимо. Молчал, только когда ел. Переводил дыхание.

Терпение закончилось. Я позвонила тетеньке, так кстати всучившей нам телефон, и договорилась ей вернуть это счастье. Ибо хотелось покоя. Очень. Договаривалась вечером.

Где-то через полчаса что-то переменилось. Сначала не могла понять, что. И тут дошло. Было тихо. Испугалась, как бы чего не случилось. Пошла искать.

Черный комок лежал на груди у племянника и тихонько подрагивал. Не сразу дошло, что урчит. Мелкий спал. До утра. Племянник терпеливо охранял покой. Утром со слезами на глазах (а ему было 18 на тот момент) сказал негромко:

- Знаешь, это как ребенка в детдом вернуть… Потому что не такой, как ожидалось. Неужели ты это сделаешь???

Я позвонила и отказалась привозить детеныша обратно. Тетенька испереживалась, но ее мнение уже роли не играло.

К вечеру детка сказала, что малыш будет Антоном. С этого момента началась история огромной, всепоглощающей, искренней и взаимной любви.

Антон вырос в огромного (6,5 кг для гладкошерстного кота – это очень немало, я вас уверяю!) царственного зверя. Он и сейчас любит «поговорить» и делает это богатым густым баритоном. Любое появление дочки в доме начинается с возгласа:

- Где моя ляля?!

- Мррррвааааау! – раздается в ответ. И ляля несется навстречу.

- Ляля, иди на ручки!

И ляля ставит лапы повыше ее колена, чтобы его было удобнее подхватить под брюшко. Носят лялю на бедре, как младенца, а ляля расплывается при этом бесформенной тушкой, как будто из него вытащили все косточки.

- Ляля, дай поцелую!

И ляля вытягивает шею, подставляет нос и даже прикрывает глаза.

- Пообещай мне, что ты никогда-никогда не умрешь, ляля! – шепчет она ему в макушку. Ляля щурится и коротко взмуркивает.

Со мной он суров. «Мааааам! Мааааамаааааа!» - раздается под дверью, когда он решает, что пришло время выдачи корма.

В деткино отсутствие общение от меня просто требуется. При этом всячески делается вид, что он уселся всей задницей на клавиатуру между мной и монитором просто потому, что так вышло, а не потому, что ему хочется, чтобы я его погладила и почесала ушки. Таинственным образом он оказывается между мной и спинкой кресла, грея поясницу. Как он проделывает это незаметно – загадка.

Он реально крупный парень. Но распластывается как-то. Любая закрытая дверь – это вызов. Ну, дверь в ванной комнате перез ним устоять не может по определению. Подпрыгивает, виснет на ручке, отталкивается от стены – и все, результат достигнут.

Со спальнями все сложнее. Поэтому главная задача – ворваться впереди того, кто дверь открывает. Иногда сбивая с ног. А уж в комнате быстро сныкаться. В шкафу, между подушками, забиться под одеяло. После чего надо сделать вид, что всегда здесь лежал. Всегда-всегда.

Еще очень здорово забраться на коленки. Хорошо, если деткины. Но за неимением сходят и мои. Да, ляля большой. Поэтому иногда он придерживается коготками. Что, трудно потерпеть, да?!

Федоса (таксу) Антон терпит. С трудом, но все же. Вот валяется на стуле, свесив лапу. Ну, не помещается он весь на стуле. Тут Федосу вдруг становится нужно под этим стулом пройти. Получает лапой на входе. Но, что самое интересно, на выходе тоже. Еще и неоднократно. Тоша лупит Федоса по макушке, как заяц по барабану. На его обиженный взгляд отвечает своим, в котором ясно читается: «Тебе чего, мальчик?!»

На груди у Тохи образовался десяток белых волосков. Он много страдал, да. Ну, еще белое пятнышко на месте кастрации. Чтобы мы не забывали об этих его страданиях.

В общем и целом – домашнее божество.

- Ляля… ты так вкусно пахнешь… моя деточка… моя цыпа… ты такой красивый…

Детка воркует над своим сокровищем… сокровище еле слышно урчит от удовольствия...